Nolwerion

Третий день идет снег. :3 Вчерашние покровские фотографии.

Гуляли с сестрой и братом возле дома, вдруг подъехала спортивная ярко-оранжевая машина. Водителю, совсем молодому парню, нужно было отдать нечто, похожее на облепиху. Когда он развернулся, чтобы уехать обратно, машину пришлось толкать, чтобы не глохла. Возле домашних ворот валялись сосновые шишки, вокруг них вились мелкие насекомые, они очень больно кусались — пришлось откидывать шишки подальше…

…в центре города, прямо внутри высотки, раскинулся продвинутый парк. Город был как из будущего: вокруг абсолютно чисто, летают машины, пешеходные дорожки есть даже в воздухе. В парке — помещении с открытыми стенами — был аттракцион, имитирующий археологические раскопки. Любой мог подойти и попробовать что-нибудь выкопать кисточкой из квадратной емкости с песком. Небольшая группа старшеклассников или студентов-первокурсников азиатской наружности выкопали компакт-диски.

Аттракцион вел Двенадцатый Доктор. Он нашел способ запустить диски — на них обнаружились лекции Доктора. К этому моменту потемнело, включился верхний неяркий свет, трава на полу превратилась в обычную плитку, а из группы остались всего два-три человека.

Лекции несли очень странное влияние. Паренек, по виду японец, стоящий к экрану ближе всех, вдруг стал плющиться. Его тело выгибало волнами, как от модификатора Noise в 3d-max-е. Он делался то качком, то опять становился тростинкой, а потом вообще стал похож на девицу-готку из «Папиных дочек», только с весьма пышными формами. Приняв такой облик, он бросился в соседнюю комнату, которая оказалась спальней бабушки, и подбежал к окну. Я кинулся следом — вразумлять.

По пути стал огромной кривой корягой, раскинувшейся через всю комнату, а потом сразу высокой худой старухой в черном блестящем платье. Я вылетел из окна, по-ведьмински хохоча, выпрыгивать было немного страшно, но только так я мог научиться летать. Безумно пролетел над сквером, вернулся к окну, зовя девицу-готку последовать моему примеру. Пришлось пару раз вцепиться в чердачную лестницу — локация в миг поменялась, пятиэтажка бабушки превратилась в наш одноэтажный дом. Когда поворачивал голову, видел на темном небе полоску месяца, и тут же оказывалось, что сейчас день.

Девица вылезла из чердачной двери и несмело шагнула в воздух. Возле самой земли замедлилась, по дуге взлетела обратно. В огороде внизу бродила мама, она подсказывала, как летать. Здесь же зависала в странных позах сестра — искусство полета она освоила и теперь работала над воздушной гимнастикой.

Когда готка освоилась в воздухе, наступили сумерки, я выхватил летающую кресло-коляску, усадил девицу туда, и мы полетели в место, где обитали сомнительных качеств ведьмы. У нас было задание, и я был(а) старшим(ей).

Мы прилетели на склад огромного супермаркета. Измерение было другим, где-то высоко в небе, но внутри здание выглядело как обычный лабиринт коридоров с полками и коробками. Здесь нас оказалось четверо: девица-готка, еще две ведьмы лет тридцати пяти, и я. Все — элегантные, одетые, как было принято где-то полвека назад. Я принял облик блондинки, похожей на Риту Скитер из «Гарри Поттер и Кубок огня» или Николь Кидман из «Золотого компаса». Когда появились полки с бутылочками лаков для ногтей, духов и совсем маленькими капсулами, я с ощущением замирания, куража, восторга и страха взял картонную коробку и сказал:

— Набирайте, что попадется на глаза, пригодится.

На самом деле это были совсем не лаки, не духи и не снадобья для красоты, а яды и прочие вредные колдовские зелья, и мы их воровали, чтобы использовать на обратном пути для заметания следов.

Коридоры с полками сменились большим залом. Мы, для вида изрядно нагрузившись товарами, подошли к кассиршам. Мои ведьмы уже расплачивались карточками (я мельком подумал, что это ошибка: так их можно отследить), я добрался(лась) до свободной кассы последним(ей). За ней сидела кассирша, похожая на бабушку Красной Шапочки из «Однажды в сказке». Она была сама любезность.

— Предлагаю скидку, если вы согласитесь отдать Треугольник, — сказала она, пробивая всю ту гадость, что я набрал(а) в коробку.

— Извините мою неосведомленность, я редко бываю на людях, — так же вежливо ответил(а) я. — Могли бы вы объяснить, что подразумевается под Треугольником?

— Это возможность быть двух полов, — улыбнулась кассирша.

Я сделал(а) вид, что готов(а) согласиться:

— Оу, от этого всегда больше проблем, чем пользы, — кокетливо жалуюсь. — Даже в нашем прогрессивном мире ведьм…

Кассирша заискивающе смотрела на меня, ее глаза становились всё больше, она делалась похожей на Юбабу из «Унесенных призраками». Но отдавать Треугольник нельзя — это часть моей сути.

— Предлагаю другой вариант для скидки, — я снял(а) с уха мамину золотую сережку с красным камнем. — Фамильное золото.

Все кассирши почти полностью потеряли облик великосветских дам, они потянулись к сережке. Когда украшение оказалось в руке старшей старухи, я двинулся(лась) к выходу, ощущая, как мутится сознание — через сережку меня пытались заколдовать.

Не на того напали.

Я кружусь и бегу, и от моего смеха темные ведьмы рассыпаются клочьями желтой бумаги. Посылаю вокруг волны мощного света, уничтожая тех, кто устоял перед хохотом. Не нахожу своих ведьмочек, заливаюсь уже истерически, чувствуя горечь и сожаление, что не уследил. Несусь вперед, в лабиринт коридоров и спален, в душе — кураж на грани потери себя. Меняю внешность для маскировки, теперь я — брюнетка в белой блузке и широкой юбке, похож на типичную голливудскую любительницу приключений. Миную туалет, бегло просматриваю ящики пластикового комода, влетаю в спальню и натыкаюсь на девушку в дореволюционном платье, она лежит лицом в подушку и плачет. Это меня исцеляет. Тоже плачу, вижу в девушке отражение своего состояния, решаю спасти всех…

…просыпаюсь. Еще рано, засыпаю опять…

…в доме родственников снимается «Битва экстрасенсов». Пол и стены одной комнаты отделаны камнем, выкрашенным разноцветными красками. Цель испытания — понять, что не так с утюгом, который ведет себя как полтергейст. Утюг тяжеленный, советский, он иногда двигается, и хозяйка жалуется, что работать с ним невозможно и очень опасно.

Три сестры проходят испытание вместе. Сказать ничего не могут, но вид принимают грозно-мистический, шарят глазами по комнате, спотыкаются об меня взглядом. Я наблюдаю с пола соседней комнаты, мне десять-двенадцать лет.

Другой участник — высокий дядька с недельной небритостью и в костюме, явно любимец половины зрительниц. Говорит, утюгу не нравится отделка комнаты: в одном месте узор из камня слишком несимметричен, выбивается из общей гармонии. Предлагает решение — сделать ремонт, сразу к нему и приступает.

Отвлекаюсь на родственников. Кроме семьи тети здесь бабушка с дедушкой, дядя, его взрослые сыновья с женами и детьми. Готовятся к двум свадьбам. Одна — брата, чья вторая — не понял, возможно, двоюродной сестры, она в пышном розовом платье, почему-то смотрит на всех со стеснением. Спешно натягиваю пиджак и иду за разодетой родней на улицу.

У крыльца лето, дальше — зима. Мы идем по Лондону в место празднования, под ногами блестит снег, я осматриваюсь и удивляюсь, что город выглядит не так уж и впечатляюще, типично по-постсоветски. Первое по-лондонски красивое здание оказалось через дорогу, и мы двинулись прямо к нему. Вход был утоплен внутрь, половина веса постройки держалась на колоннах. Перед дверью стояли занесенные снегом скамейки, мы с родителями, братом и стариками сели на них ждать остальных гостей…

…с отцом, братом и дедушкой зашли в административное здание. По бокам от широкого коридора располагались комнаты, внутри на полу — земля, сдаваемая в аренду. Нам принадлежало два таких кабинета. Один уже обработали, в другом осталось немного кустов, морковки и, может быть, свеклы. Задерживаться не стали, просто посмотрели и вышли, остатки урожая хотели убрать потом. Под конец речь зашла о матрасах, кто-то сказал, что матрасная вата хорошо горит, и я проснулся уже окончательно.