Пишу о снах и пощу фотографии.
Последние новости
Снега вокруг было так много, что даже заборы превратились в большие сугробы, белизна слепила глаза. Я перелез через забор между палисадником и соседской пристройкой и затаился. Я был одет то ли в черную шубу, то ли в тулуп, поэтому не боялся замерзнуть. С забора свисали сосульки, они так красиво сверкали на солнце, что я даже завис, будто в трансе, не в силах отвести взгляд.
В огороде носились дети, мне показалось, у них соревнования. Укрытие мое не спасло — меня нашла девчонка лет четырнадцати-пятнадцати, одетая в какую-то леопардовую шубейку, в которой она тонула. Девчонка весело затараторила, радуясь, что нашла меня, а я все так же завороженно смотрел на блестящие льдинки.
…я шел от родственников домой, и возвращение превратилось в игру. Я был одновременно и персонажем, собой где-то семнадцатилетним, и игроком, следящим за всем у экрана. Я-игрок видел в настройках ползунок сложности. Выкрути его на максимум — и на меня-персонажа будут набрасываться прохожие. Я подумал и оставил его в положении выше среднего. Люди на меня стали коситься, вокруг ощущалась будоражащая опасность, но домой я добрался без происшествий.
Возле дома меня поймал друг, какой-то парень деревенской наружности, и усадил в машину. Он смеялся, что-то рассказывал, а я ощутил неожиданное расстройство. Мы сидели на заднем сидении, я-игрок уже думал, что высокий уровень сложности все-таки проявился, но тут на место водителя сел отец или дядя друга, и тот чуть ли не сразу вырубился. Оказалось, что он сильно пьян, хоть по нему не было видно, и этот новоприбывший родственник отвез машину к соседям, где они жили.
Уже вечерело, небо хмурилось, но погода была теплой. В палисаднике проклюнулись и расцвели то ли крокусы, то ли подснежники — белые, красноватые и голубоватые цветы, явно луковичные. Я фотографировал их на старый телефон. Домой за новым идти не хотелось, хоть на нем камера и получше — мне думалось, что если я зайду, то уже не выйду: или родители не выпустят, или сам не захочу.
На скамейке рядом сидел дедушка. Когда я заметил его, он поднялся и прошел в конец палисадника, там обнаружились сложенные кирпичи. Стало светло, как около четырех часов дня, земля грядок осталась сырой, будто снег только вот стаял. Дедушка стал разводить костер. Сначала огонь горел плохо, тогда он насыпал в него то ли гречки, то ли мелкого совсем угля, как крупы. Огонь сразу повеселел, загорелся уверенно. На дорожке возле грядки я заметил лужицу лавы и сфотографировал ее тоже. Атмосфера чуть не звенела от смеси мистики и спокойствия.
Я приехал к бабушке. Дверь в квартиру оказалась почему-то на втором этаже вместо четвертого, и выглядела она так, будто ее недавно сменили. Бабушка была как Ярослава, но бабушка. о_О Я приехал к ней как на прием. У нее уже сидела клиентка, женщина предпенсионного возраста. Бабушка вручила мне целый литровый чайник отвара, дала стакан и сказала пить, пока она принимает женщину. Я послушно сел к окну в кухне и стал цедить отвар — прозрачно-коричневатый напиток, как слабый чай, он чуть горчил, но был в целом приятным, я подумал, что это, наверное, для очищения.
За окном распускались тополи, в хмурое небо уходили побеги, похожие на стебли комнатных пальм. Во дворе появились новые здания, в основном двухэтажные, между ними обустроили детскую площадку — детям поставили огромный диван, куда могла взгромоздиться целая орава. Я так удивлялся всем переменам.
Бабушка пошла провожать клиентку и велела мне принимать звонки, если они будут. Я обнаружил у себя серебристый блокнот, то ли с собой его взял, то ли сам когда-то дарил ей… оставшись один, я прошелся по залу, увидел на серванте катушку для лески — видимо, забыл отец. Заметил провода, тянущиеся из спальни, проследил за ними взглядом и обнаружил на кресле новые серебряные колонки, немаленькие такие коробочки. Заглянул в спальню, германскую (на самом деле очень советскую) тумбочку наконец-то освободили от хлама. Пока бабушки не было, никто не звонил, к моему счастью.
Мы сели с ней за стол кухни. Отвар у меня почти кончился, он перестал быть прозрачным, в нем появилась серебристая примесь. Я подумал, что его настаивали на серебре, что ли. Бабушка-Ярослава (очень странное сочетание) изрекла длинную мудрую фразу и спросила, соответствует ли она моей ситуации, а я даже смысла не уловил, настолько всё было мимо. Зачем-то немного актерствуя (делал слегка сомневающееся, задумчивое, но приятно мягкое выражение лица) ответил, как есть, что не чувствую соответствия. Бабушка стала рассказывать уже просто что-то обыденное, а я думал, о чем спросить на нашем сеансе, никак не мог понять, что хотел бы услышать, да и хотел ли бы вообще, о чем промолчать, что сказать...
Мы не встаем, но обстановка меняется. Вот мы сидим за столом в кухне, а теперь уже в зале, рядом мерцает игрушками елочка, гирлянды светятся не мигая; вот мы уже на диване, бабушка вспоминает, как мы раньше играли в слова, и как у сестры получалось плохо, она только смущалась и улыбалась. Я вступаюсь, говорю, что она еще не привыкла, это мы уже знали всё на каждую букву. Вспоминаю, что скоро вечер, думаю, как поеду домой, позвонить ли отцу или остаться тут на ночь, отца дергать не хочется, думаю, что если закончим к восьми, пойду на автобус. Бабушка говорит, как она задремала днем, вспомнила об энергиях мира, как идет обновление, и к дождю кожа у нее на лице, особенно возле висков, стала подергиваться, ее мягко покалывало, как тысячей мелких иголочек; мы оказываемся в огороде, еще ничего не посажено, небо серое, сеет морось, и я говорю, что это знакомое ощущение, у меня тоже бывало…
Тут прозвенел будильник.
Сегодня приснилось, как я обнаружил здесь, на этом сайте, страницу моего персонажа из форумной ролевой. В профиле стояла аватарка моя из контакта, а в постах неизвестный автор после каждой фразы ставил целые батареи скобочек. Сами посты тоже не блистали оригинальностью и большим умом, и я испытывал веселье пополам с удивлением и возмущением.
К чему бы это. :D
