Меня не покидает впечатление, будто психоанатилическое самокопание сродни прыжку в неизвестность с завязанными глазами. Должно быть, до конца увериться в том, что мне это по плечу, смогу только после первого инсайта и ощутимого изменения. Предварительная разведка показала, что вершина айсберга, лежащая в пределах моей досягаемости, многократно уступает масштабами той его части, что скрыта под водой, и если нырнуть в воду особого труда не составило бы, то путешествие в бессознательное осложнено оборонительными укреплениями, которыми наша психика заслоняет нас от своего травмирующего содержания – и теми капканами на пути, которые исключают преодоление этих укреплений прямым и последовательным способом от простого к сложному.

   Я уже столкнулся с многим из того, что может быть истолковано как бессознательное сопротивление – непроизвольное сдерживание и перенаправление потока ассоциаций, мимолётная тревога перед помещением себя в антураж определённых воспоминаний, машинальное избегание некоторых мыслей, проблемы с запоминанием сновидений. Работа с подобными препонами – рутина психоаналитического процесса, которой не избежать и мне. Но есть и более причудливый феномен, относительно этиологии которого – а тем более методов его преодоления – теряюсь в догадках. Говоря общими словами, я то и дело отмечаю в себе разрыв между мыслительными процессами и эмоциональными векторами, словно думаю и чувствую раздельно. Вероятно, у каждого человека подсказки сердца временами перечат гласу рассудка, но в основном, похоже, люди думают то, что чувствуют, и чувствуют так, как думают, а их взгляды и правила рождаются в большей степени из личных переживаний, чем из когнитивных актов. Мои же рассуждения даже на важные для меня темы часто носят отвлечённый, теоретический характер, подобный решению логической задачки или упражнению на смекалку, не имеющему отношения к внутренним страстям. В этом есть свои плюсы, но это же, скорее всего, стало причиной глобальной рассогласованности моих желаний и принципов – сколь бы искренне не осознавал свои прежние ошибки, не отказывался от старых претензий к себе и миру, не принимал новый, реалистичный подход к жизни и не практиковался в более конструктивном отношении к людям, на поражённую неврозом часть меня это почти не влияет, словно своими размышлениями я не корректирую её, а лишь маскирую. В анализе же это привело к тому, что даже достаточно обширное и детализированное понимание своих конфликтов, иррациональных импульсов и незаживших травм частично или целиком лишено внутреннего сопровождения, достигается будто без участия эмоций и, как следствие, является не инсайтом, а простым интеллектуальным озарением – а в связи этой особенности со способностью к инсайтам сомневаться не приходится, ведь недаром обычные в этом плане люди так боятся признать вероятность наличия у себя психических увечий, а открывая их, постигают сразу и интеллектуально, и чувственно, тогда как я на удивление хладнокровно допускаю у себя что угодно и практически не порываюсь это отрицать или рационализировать. Не скажу, что этот разрыв дискретный: в каких-то вопросах взаимосвязь мыслей с эмоциями несомненна, а где-то весь анализ проходит в чисто гипотетическом пространстве без опоры на реальные ощущения, – но зато почти всегда эмоции, возникающие в ответ на интервенцию вглубь себя, кажутся приглушёнными, неполными, подёрнутыми какой-то мутной дымкой и порой настолько скользкими и скоротечными, что поймать их сознательным усилием так же нереально, как пощупать пальцами ветер.

   Что ж, защитный механизм интеллектуализации всегда был моим главным способом совладать с собой, и если это и правда он, то дело уже не в эпизодической реакции на анализ, а в устойчивой патологии моего мышления с его характерным отстранением от эмоциональной сферы и уходом в абстрактно-логическую – эти навыки и сам долгое время в себе тренировал. К настоящему моменту мне удалось выяснить, что обыкновение не столько чувствовать свои переживания, сколько контролировать их волевым усилием и анализировать чистым рассудком действительно носит защитную функцию и является производной глубокой, смутно ощущаемой неприязни к негативным эмоциям и связанного с ней ещё более неясного и невесть откуда взявшегося опасения сойти с ума, о наличии которого пока лишь предполагаю. А размышления последних дней привели меня к гипотезе о связи всего этого с бессознательным страхом другого (на первый взгляд) рода – страхом перед сближением с людьми, в психологии известным как страх поглощения. Пока сам не пойму, как именно одно сплетено с другим, но определённые ощущения из детства, которые выудил из закромов своей памяти, не просто подсказывают, но прямо-таки кричат, что моё отвращение к тесной физической и духовной общности и отторжение сильных эмоций (стыд за свои и ужас перед чужими) – дериваты общей тенденции. Помню, как в разные моменты жизни любой намёк на глубокое эмоциональное сближение вызывал мерцающее внутри чувство, будто весь облит удушливой и липкой грязью, от которой никогда больше не отмыться; помню, как часто сдерживал в себе гнев или обиду, боясь оказаться неадекватным или потерять над собой контроль; помню, как в дошкольном возрасте несколько раз видел плачущих взрослых, что меня потрясло и отложилось в голове как нечто аномальное, нечистое и опасное... Даю голову на отсечение, что это явления одного порядка. Конечно, я и так в курсе, что это стандартные черты шизоидной акцентуации, которая развивается в раннем детстве в условиях гиперопекающего воспитания, но едва ли с этим что-то сделаю, пока не увижу всю историю формирования этих страхов и не воспроизведу её в собственных ощущениях и воспоминаниях, а не в вычитанных где-то обобщённых научных формулах. И если исследую эти страхи до конца и найду способ высвободиться из-под их власти, то, возможно, переживу настоящий психоаналитический инсайт, к которому так стремлюсь.

   Знаю, что подобная нетерпеливость анализу только помеха, особенно на этапе, когда по сути к делу ещё и не приступил, но пока не могу с ней ничего поделать – очень уж хочется поскорее открыть то самое легендарное бессознательное, о котором столько читал, размышлял и фантазировал, в самом себе, и наконец-таки вживую прочувствовать динамику, которая плодит всех тех тараканов, живущих в моей голове столько времени. Понятное дело, стараюсь не ожидать от анализа больше, чем он может дать, и не забывать, что даже совместно с психоаналитиком для достижения первого переломного инсайта могут потребоваться месяцы непрерывной и изнурительной работы.

   Возвращаясь к моему вечному бегству от теневой стороны эмоциональной жизни в плоскость безличной механической беспристрастности, хочу отметить ещё одну возможную причину – неосознанное избегание непрожитых в своё время, вытесненных из сознания и до сих пор неразряженных аффектов. А точнее, их разрушительной силы, аккумулировавшейся на протяжении тех лет, когда я жёстко блокировал, цензурировал и отсеивал свои эмоциональные реакции, как бы устанавливая на них табу. Вполне логично, что чем сильнее давление вытесненного материала, тем толще становится барьер, сдерживающий этот материал и закрывающий его от воздействия опасных мыслей, которые для него сродни горящей спичке, поднесённой к баку с бензином. Если эта догадка верна, то, вероятно, передо мной встаёт необходимость в глубоком погружении в болезненные воспоминания прошлого и повторном их переживании, которое поможет выпустить связанную с ними задавленную ярость, обиду, вину и страх – в таком случае по мере снятия их напряжения, пусть даже частичного, единение со своими чувствами станет более безопасным, а ширма, отделяющая их от разума, более податливой. Безусловно, решиться на такое непросто, и уже сейчас наряду с вдохновением и любопытством испытываю предчувствие, будто затеял игру с огнём – ведь пытаюсь подступиться к самым сокрушительным пароксизмам собственного стыда, ненависти, боли, с которыми однажды уже не справился. Должно быть, их там накопилось столько, что их взрывная мощь достигла эквивалента артиллерийского снаряда, и если в одночасье выпустить всё это наружу – рванёт так, что мне не только крышу двинет, но и фундамент выворотит. Впрочем, на этот счёт пока спокоен – как показывает неисчерпаемое разнообразие и неприступная подчас стойкость сопротивлений, а также то, как сам порой закипаю и протестую, когда какой-то человек или ситуация подводит меня к осознанию чего-то мною отринутого, психика сама себя исправно оберегает, и, скорее всего, то бессознательное содержание, вынести которое я не готов, к интеграции и не допустится, сколько не вникай в его суть мозгами.

   А может, так оно и должно быть, и той вполне терпимой степенью эмоционального напора, которую я ощутил при анализе, всё дело и ограничивается, просто у меня сложился ошибочный стереотип, что в момент восстановления репрессированного воспоминания, влечения или наклонности пациент обязательно должен мучиться и биться в истериках? Маловероятно, иначе психоанализ не был бы таким трудоёмким и затяжным занятием, а новые находки не сопровождались бы той ожесточённой внутренней борьбой, о которой пишут практикующие специалисты. Или просто пока лишь нахватал по верхам самое доступное и ещё не успел докопаться до того, что действительно способно глубоко меня ранить? Но ведь вполне отдаю себе отчёт в существовании в недрах своей психики и таких позывов и отношений, за которые меня впору камнями зашвырять – это один из главных доводов в пользу гипотезы о том, что дело в глубине не того, что открылось моему пониманию, а самого понимания.

   Хотел подвести под этими соображениями изящную черту, посвятив финальный абзац оптимистичному заключению о том, как намерен с высоко поднятой головой двигаться вперёд, отважно продираться сквозь любые затруднения, и всё такое... Но я просидел над этим постом весь вечер, ибо очень уж не хотелось откладывать на завтра уже почти завершённое, поэтому теперь дьявольски устал и хочу спать. Так что ну его, это заключение, сойдёт и так. :) 

   Здесь случаем нет кого-нибудь с опытом самоанализа – не спонтанных раздумий о себе от случая к случаю, а системного и целенаправленного исследования своих бессознательных тенденций? Не так важно, предпринималось ли оно в одиночку или под руководством профессионального аналитика, но особенно интересны мне те, кто экспериментировал с применением психоаналитической терапии к самому себе, опираясь на трактат Карен Хорни о самоанализе или другие серьёзные материалы по этой теме, и если такой человек увидит этот пост – прошу откликнуться, каким бы скудным или неудачным ни был ваш опыт. Я хотел бы услышать как можно более подробный рассказ о процессе: как вам удавалось вытаскивать на поверхность важные зацепки с помощью свободного ассоциирования и были ли препятствия в самом продуцировании ассоциаций, насколько вам в этом помогли интерпретации сновидений, применяли ли вы какие-то дополнительные средства связи с бессознательным, как проходили ваши инсайты, повлияли ли они на дальнейшее восприятие проблемы и легко ли вы перешли от осознания к воздействию: достаточно ли было эмоционального постижения ваших невротических наклонностей для их ослабления и как вы пришли к готовности отказаться от них? Возможно, у вас есть какие-то важные наблюдения и рекомендации, вынесенные из вашего опыта – мне может пригодиться любая крупица информации.

   Бьюсь об заклад, среди прочитавших этот пост найдётся хотя бы один желающий посоветовать мне оставить попытки разобраться в том, в чём не разбираюсь, и обратиться к специалисту. Но у меня есть тысяча и одна причина пойти тернистым путём, а если это и впрямь бессмысленно или опасно, то готов и даром потратить время, и принять на себя ответственность за негативные последствия ради возможности убедиться в этом своим умом, а не с чьих-то слов, сколь оправдана бы ни была их авторитетность. Тем более, что заинтересован в этом не только как пациент, но и как исследователь, увлекающийся и внутренней реальностью человека как удивительным, загадочным и неповторимым феноменом, и психоанализом как инструментом для его изучения – и совершенствования. Тем, кто мало осведомлён и слышал о психоанализе лишь в контексте упоминания Фрейда, поясню, что устаревший ортодоксальный фрейдизм с его биологической ориентацией меня давно не вдохновляет, а вот конструктивная теория неврозов Карен Хорни стала для меня бесценным ключом к самому себе – следуя её подсказкам, уже на начальном этапе открыл и систематизировал в себе больше, чем смог бы за год самостоятельных размышлений. В дальнейшем, разумеется, не исключаю применение и других психоаналитических концепций по мере знакомства с ними.

   Хотя задача, которую перед собой поставил, смахивает на многолетнюю экспедицию в неисследованную местность, у которой нет ни карт, ни большаков, ни верстовых указателей, мой энтузиазм зайти как можно дальше не остывает даже от отрезвляющих напоминаний, что самостоятельная терапия травм и отклонений в своей психике не сравнится результатами с курсом психоанализа у специалиста, независимо от того, сколько в моём распоряжении внутренних ресурсов и знаний. На ближайшее время эта задача заняла приоритетную позицию во всех моих мыслях, и этого не избежал бы, даже захотев – серьёзное самонаблюдение требует готовности в любой момент сконцентрироваться на анализе вспыхнувшей эмоциональной реакции или внезапно проявившегося воспоминания сразу, пока связанные с ними ощущения ещё сильны и незамылены. Поэтому, думаю, большинство моих дальнейших постов будут представлять собой либо выдержки из хроники моих внутренних поисков, либо рассуждения, ими заданные, либо художественные зарисовки, на которые буду ими сподвигнут. Забавно прийти к этому начинанию после того, сколько размышлял на тему того, кто я есть на самом деле. Не менее забавно, едва переведя дух после своих патетических монологов о том, как мне наскучило копаться в себе, обнаружить, что толком-то и не начинал. Нелегко было и признать, что в определённой степени нездоров, и изрядная часть моей конструкции – не живое и плодоносное воплощение внутреннего роста, но отчаянно нагромождённое защитное укрепление, делающее меня своим же заложником, а мои прежние вопросы к самому себе, хоть и привели к значимым находкам, в сущности были детской игрой и гонкой за обманчивыми представлениями. Тем не менее уже само решение отказаться от иллюзий и проследить динамику своих эмоциональных течений до самых истоков считаю большим прогрессом и ободряющим знаком, что у меня есть все шансы не только изучить её, но и на неё повлиять.

   Досадно только, что приходится обходиться без надёжных, согласованных инструкций и собирать нужную информацию по крупицам, а чаще и вовсе додумывать и открывать методом проб и ошибок, отталкиваясь от чего-то, что уже известно – в сети довольно трудно отыскать исчерпывающий материал. В поле зрения в основном попадают или позитивно-житейские цитаты из поп-психологии, не имеющие ничего общего с академическим психоанализом, или сухие энциклопедические выдержки из теоретической литературы, или напичканные эзотерическим жаргоном спекуляции в стиле «Уникальная техника проработки негативных программ личности за 5 минут, без регистрации и СМС». Да и большинство статей, предлагаемых поисковиком по запросам, похоже, просто рерайт официального текста из Википедии, составленный без собственного понимания. Но в этом есть и свои плюсы, самый весомый из которых заключается в том, что немногие из других ситуаций смогли бы так хорошо научить меня целиком полагаться на свой опыт и свои способности, не рассчитывая на того самого, пользуясь термином Э. Фромма, «волшебного помощника», который принесёт на блюде все готовое, разжуёт, да ещё в рот положит.

   Поделиться этой композицией захотелось именно сейчас. Альбом, который она увенчала, сохранился в моей памяти не только своей концептуальностью, самобытностью и уникальным для этого жанра качеством, но и тем, что кое-какими деталями он так срезонировал с моими ассоциациями и чувствами из прошлого, что под впечатлением от него у меня начали вылезать забытые и, казалось, исчезнувшие симптомы невротической потребности в любви. Правда, основным триггером послужило не только это, но именно данная музыка сопровождала меня на этапе осознания, что каким бы сильным ни было моё новое мировоззрение, глубинная часть меня продолжает жить по старой программе вопреки сознательно принятым решениям, и переговоры с ней придётся налаживать на её языке и её условиях...