Последние новости
Дракон
Путешественники пахнут краями, откуда вернулись.
Когда отец прилетал из Китая, куда за товаром гонял в 90-е,
из куртки его пахло пряно и громко, гвалтом пекинских улиц,
бензином, огоньками на красных пагодах.
Живыми драконами, тёмными, как кровь венозная.
Вот как пахло от всех вещей папиных.
Он вынимал из кармана жвачку или какую-нибудь ерунду,
всю исписанную долгими чёрными иероглифами,
и я осторожно подносила её ко рту,
и нюхала, нюхала, даже почти не трогала.
Когда я возвращаюсь с гастролей, мои вещи пахнут, конечно же, по-другому.
Чужими сигаретами, чужими квартирами, коих было немало.
Церковными свечками, не знавшими огня драконьего.
Духами всех, кого я там обнимала.
А потом одно отправляется в стиральную машину,
второе — к друзьям на полочку, а третье в мусорку.
И запах куда-то девается. Но ведь не им же единым мы живы,
он же, в конце концов, не хлеб и не музыка.
Про путешественников есть другая важная штука,
помню по папиным возвращениям из Китая.
У нас в глазах всегда остаётся что-то
что мы выбрали в миг, когда покидали.
Вот в моих, например, навсегда — рожки Кёльнского собора,
купола киевской Лавры.
Питер — весь. С какой-нибудь крыши, само собою.
Вороны Тауэра, угловатые от прохлады.
А в глазах папы, вернувшегося из Пекина
раз, наверное, двадцать и в целом к сантиментам не склонного,
до сих пор живут не пейзажи из кино-
лент с Джеки Чаном, а искры огня драконьего.
Я нигде, нигде, нигде не встречала дракона живого,
впрочем, как и те, кто кроме папы бывал в Китае.
И поэтому папа вёз отважно огонь его нам
как то, чего в 90-е больше всего не хватало.
90-е. Мне три с половиной.
Столько же остаётся до новой эры.
Бабушка смотрит за стенкой свой детектив любимый,
мама читает мне сказку про храброго пионера.
Небо в окне ледяное и чёрное, как кока-кола,
лампочки в люстре круглые, как чупа-чупсы.
И я говорю маме: давай заведём дракона?
И смеюсь от какого-то радостного предчувствия.
А потом врывается папа в ночИ в наш быт
громким запахом улиц Пекина, миллиардом китайцев сразу,
я взлетаю в руках его к люстре (ну-ка, кто тут у нас не спит?!)
прямо в синей пижаме своей и с дурацкой улыбкой своей.
И я вижу драконье пламя
у папы
на дне левого глаза.
И на дне правого глаза.
И спросить стесняюсь. Но становлюсь сильней.
ори, целуйся, дерись, ишачь —
ничто тебя не берёт.
и лишь когда пора уезжать —
тоска открывает рот.
неважно, зачем, от кого, куда;
плевать, на сколько и с кем:
стоишь и смотришь в свой чемодан,
пустая, как манекен.
и твой чемодан распахнут, как рот
той самой тоски дурной.
но как бы хотелось наоборот —
всегда уезжать, как домой!
неважно, зачем, и куда — не суть;
плевать, на год или час.
ты хочешь легко отправляться в путь,
как будто бы вся лучась.
и твой чемодан закрывает пасть,
как маленький сын кита.
и те, от кого, веселЫ, толпясь.
и солнечно там, куда.
ты знаешь, что все они будут тут,
когда ты вернёшься к ним.
и дом твой — дорога. и птицы поют
над этим домом твоим.
Незабудки
...И тогда пришла Она к Марье, и в ноги упала ей.
Говорит: хоть ты защити меня, обогрей!Посмотри, говорит, до сих пор я вся в синяках,
не болят они больше, да всё не сойдут никак.
Говорит: и к подругам ходила я, и к ментам,
лезла в пЕтлю — а он обещал, что найдёт и там.
Здесь же — плачет Она — голубые цветы цветут,
сделай, Марья, чтобы меня не нашёл он тут!
Марья гладит по голой спине её, вся звеня.
— Сколько вас, — отвечает — здесь таких у меня!
Становись, — говорит — вот сюда, как есть, босиком,
становись, — говорит — голубым-голубым цветком.
...И смотрела Она, становясь голубым цветком,
как из их квартиры его волокли менты.
И орал он, но голос Ей был уже незнаком,
и впервые Ей не было страшно до тошноты.
У подъезда шептались старухи. Курил сосед.
Сыну лет четырёх мать прикрыла глаза рукой.
И на всё это падал бескрайний, звенящий свет —
не сентябрьский, а какой-то совсем другой.
А потом голубое настало вдруг забытьё.
Позабыла Она несчастное тело своё,
позабыла имя, голос, лицо и быт,
так и стала цветком средь таких же цветов голубых.
И глядит на них Марья.
И шепчет:
— Ни там, ни тут
не найдут они вас. Не найдут они вас. Не найдут.